О проблемах определения начала течения исковой давности

В последнее время правовое информационное пространство заполнили публикации, авторы которых дают комментарии различных положений новых процессуальных кодексов, что совершенно понятно, оправдано и заслуживает одобрения. Вместе с тем, без внимания исследователей остаются проблемные вопросы применения норм материального права, которых и до сих пор остаётся много.        

Одной из таких проблем является правильное определение начала течения исковой давности. На самом деле проблем с правильным определением начала течения исковой давности существует много. В этой публикации я хочу привлечь внимание только к одной из них, которая особенно остро возникла после 1 января 2004 года, когда вступил в силу новый Гражданский кодекс Украины. Особенно учитывая то, что в научной литературе она до сих пор остаётся не достаточно исследованной, а судебной практикой не отработанной. В то же время правильное определение начала течения исковой давности имеет важное правоприменительное значение, поскольку от него нередко зависит сама возможность защиты нарушенного материального права.

Статья 76 Гражданского кодекса Украинской ССР 1963 года устанавливала правило, по которому срок исковой давности начинался со дня, когда лицо узнало (или должно было узнать) о нарушении своего права. Некоторые научные работники советского периода уже тогда подвергали такую норму критике, указывая на то, что нарушенное право не может быть восстановлено судом, если истцу не известно о личности нарушителя. Так, известный тогдашний учёный И.Б. Новицкий отмечал, что «пока владельцу не известно, кто является нарушителем его прав, он лишён возможности предъявить иск против нарушителя его права; зачислять ему этот период (неосведомлённости о личности нарушителя права) в срок исковой давности было бы неправильным, поскольку такая норма все равно не стимулировала бы к скорейшему предъявлению иска» [1].

При этом, судебная практика того периода пропуск срока исковой давности из-за того, что истцу не было известно о личности нарушителя его права, по обыкновению признавала уважительной причину такого пропуска.

И в самом деле, скажем, водитель транспортного средства сбил пешехода и скрылся с места происшествия. Или другой пример: припаркованное возле дома транспортное средство ночью было повреждено неизвестными лицами. Такие случаи и сегодня являются неодиночными. Однако, далеко не всегда правоохранительным органам удаётся установить лицо причинителя вреда в течение трёх лет со дня его причинения, что по указанному выше правилу приводит к истоку исковой давности для возмещения пострадавшему через суд причинённого вреда.

Не всегда потерпевшему от распространения относительно него недостоверной информации, одновременно с фактом такого распространения, становится известно и о личности, которая её распространила.

Это же касается и виндикационных исков, поскольку общеизвестно, что надлежащим ответчиком в таком деле является фактический владелец имущества, которое выбыло из владения его законного собственника вне воли последнего. Если же автомобиль похищен и в течение трёх лет лицо, которое теперь им владеет, не установлено, то справедливо ли лишать законного собственника права на истребование своего имущества только потому, что правоохранительным органам удалось отыскать его по истечении трёхлетнего срока?

Возможно, именно поэтому украинский законодатель в статье 261 ЦК Украины 2003 года начало течения исковой давности определил несколько иначе. По этому правилу ход исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или могло узнать о нарушении своего права или о личности, которая его нарушила.

Вместе с тем в судебной практике эта новелла не нашла своего надлежащего отображения. Во всяком случае, мне, как практикующему юристу, за все время действия нового Гражданского кодекса Украины не приходилось видеть ни одного судебного решения, в котором бы начало течения исковой давности связывалось с осведомлённостью истца о личности нарушителя его прав. Да и в известных на сегодня научно-практических комментариях к Гражданскому кодексу Украины эта новелла авторами или комментируется весьма поверхностно, фактически только воссоздавая норму закона, или остаётся вне их внимания вообще.

Вместе с тем, она является достаточно важной с правоприменительной точки зрения, если бы ей уделяли больше внимания.

Таким образом, как уже отмечалось выше, статья 261 Гражданского кодекса Украины устанавливает, что течение исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или могло узнать о нарушении своего права или о личности, которая его нарушила. Таким образом, законодатель ввёл альтернативный принцип для определения начала течения исковой давности: теперь это течение начинается или 1) со дня, когда лицо узнало или могло узнать о нарушении своего права, или 2) когда лицо узнало или могло узнать о личности, которая нарушила его право. Такое наличие двух альтернативных условий фактически сводит на нет прогрессивность указанной выше новеллы, поскольку оставляет возможность для начисления течения исковой давности не обращая внимание на то, известно или не известно истцу о личности нарушителя его прав. Возможно, именно поэтому её применение не нашло распространения в судебной практике. В связи с этим поддерживаю предложение украинского учёного П.Д. Гуйвана о необходимости замены союза «или» на «и» [2], что дало бы возможность течение исковой давности исчислять со дня, когда лицо узнало не только о самом факте нарушения его права, а и о личности нарушителя, поскольку именно при наличии двух этих составных приоткрывается реальная возможность восстановить нарушенное право в судебном порядке. И, как видим, со времени обретения действия Гражданским кодексом Украины уже пошёл пятнадцатый год, а законодатель совершенствовать указанную норму не спешит.

По моему мнению, эту проблему можно и нужно решать путём судебного усмотрения, поскольку суд должен не формально, не поверхностно подойти к толкованию и применению нормы права, постановив в результате несправедливое решение, а подойти к толкованию и применению нормы закона содержательно, системно, с тем, чтобы его решение было справедливым по своей сути и, кроме того, соответствовало требованиям закона.

Моё же видение относительно применения указанной новеллы состоит в следующем.

В соответствии со статьей 256 Гражданского кодекса Украины, исковая давность — это срок, в пределах которого лицо может обратиться в суд с требованием о защите своего гражданского права или интереса. Фактически это срок для защиты нарушенного права в судебном порядке. Следует согласиться с профессором Луцем В.В., который делает замечание, что «указанная норма является несколько неудачной, поскольку даёт основания считать, что с истечением исковой давности лицо не может обращаться с иском в суд» [3]. На самом деле может. Другое дело, какова перспектива такого обращения?

По моему мнению, под сроком «может обратиться в суд с требованием о защите своего гражданского права» имеется в виду такое обращение, которая станет основанием для его рассмотрения по сути, независимо от срока подачи.

Так, анализ содержания уже цитированных выше статей 256 и 261 Гражданского кодекса Украины подтверждает, что начало течения исковой давности — это фактически момент возникновения у лица права на судебный иск.

Пункт 1 статье 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основоположных свобод гарантирует каждому право на обращение в суд с иском относительно его прав и обязанностей гражданского характера. То есть, он воплощает «право на суд», что, согласно устоявшейся практике Европейского суда по правам человека, включает в себя не только право инициировать производство, но и право начать производство в суде по гражданскому иску и получить его решение (например, п. 25 решение в деле «Кутич против Хорватии», п. 50 решения в деле «Стаббингс и другие против Соединённого Королевства», п. 52 решения в деле «Меньшакова против Украины»).

Согласно статьи 175 Гражданского процессуального кодекса Украины, которая устанавливает требования к форме и содержанию искового заявления, в нем, среди прочего, должны быть указаны полное наименование (для юридических лиц) или имя (фамилия, имя, отчество для физических лиц) ответчика, его место нахождения  (для юридических лиц) или местожительство или пребывание (для физических лиц), почтовый индекс, идентификационный код юридического лица в Едином государственном реестре предприятий и организаций Украины (для юридических лиц, зарегистрированных по законодательству Украины), а также регистрационный номер учётной карточки налогоплательщика (для физических лиц) при его наличии или номер и серию паспорта для физических лиц — граждан Украины (если такие сведения истцу известны), известные номера средств связи, официального электронного адреса и адреса электронной почты. В случае отсутствия указанных данных в исковом заявлении, судья согласно со статьёй 185 Гражданского процессуального кодекса Украины, выносит определение об оставлении искового заявления без движения, в котором указываются недостатки искового заявления, способ и срок их устранения. Если истец не устранил недостатки искового заявления в срок, установленный судом, заявление считается не поданным и возвращается истцу. То есть, отсутствие у истца данных о личности — нарушителя его прав фактически делает невозможным принятие судом его искового заявления к рассмотрению по сути. Если же такие сведения о личности ответчика истец укажет в исковом заявлении, то тогда оно будет рассмотрено судом по сути, даже если будет подано после истока исковой давности.

Исходя из анализа прецедентной практики Европейского суда по правам человек, относительно применения пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основоположных свобод в аспекте «права на суд», системного толкования статей 256, 261 Гражданского кодекса Украины и статей 175, 185 Гражданского процессуального кодекса Украины, прихожу к выводу, что начало течения исковой давности следует исчислять со дня, когда лицо узнало или могло узнать об обоих обстоятельствах: и о нарушении своего права, и о личности, которая его нарушила. Эти обстоятельства могут стать известны истцу одновременно. Если же нет, то начало течения исковой давности следует исчислять со дня, когда истец узнал или мог узнать о втором из них, которым по обыкновению являются сведения о личности нарушителя. Что же касается первого обстоятельства, то оно всегда является обязательным, поскольку без нарушения права истца у него не возникает и права на иск с целью его судебной защиты. Наличие у истца сведений только об одном из этих обстоятельств — как правило, это осведомлённость о самом факте нарушения его права — не приводит к началу течения исковой давности.

Исследуя проблему начала течения исковой давности, нельзя обойти вниманием и вывод Европейского суда по правам человека относительно задач исковой давности, что сводится к тому, что исковая давность призвана не только содействовать защите нарушенного права истца, но и обеспечивать юридическую определённость и окончательность, предотвращая нарушения прав потенциальных ответчиков, которые могут произойти в случае принятия судом решения на основании доказательств, которые стали неполными с течением времени (например, п. 51 решение в делу «Стаббингс и другие против Соединённого Королевства», п. 570 решение в деле «ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» против России»).

Выводы, сделанные в этом исследовании, не противоречат такому заключению Европейского суда по правам человека, поскольку такой заключение Страсбургский суд сформировал в делах, по обстоятельствам которых истцы обратились в суд за защитой нарушенного права после истечения исковой давности, хотя о личности нарушителя им было известно своевременно.

Защите потенциальных ответчиков от несправедливого привлечения к ответственности содействуют и установленные в статьи 3 Гражданского кодекса Украины такие общие принципы гражданского законодательства, как справедливость, добросовестность и разумность. Согласно этим принципам, если судом будет установлено, что истцу было известно, или по обстоятельствам дела он имел возможность ранее узнать о личности нарушителя своих прав, но не сделал этого через собственное нерадение или по причине злоупотребления своим правом на иск, то при таких обстоятельствах суд должен стать на сторону ответчика. На такой вывод наталкивают положения части третьей статьи 16 и части третьей статьи 13 Гражданского кодекса Украины, согласно которым суд может отказать в защите нарушенного права лица в случае злоупотребления им своим правом, что является недобросовестным поведением такого лица. В системной взаимосвязи это правило согласовывается с частями четвертой и пятой статьи 267 Гражданского кодекса Украины, согласно которым истечение исковой давности без уважительных причин её пропуска является основанием для отказа в иске. Если же недобросовестного поведения истца установлено не будет, то суд обязан защитить его нарушенное право. В делах по виндикационным искам, в которых ответчики нередко являются добросовестными приобретателями, последние смогут в дальнейшем защитить своё право по правилам эвикции, изложенным в статье 661 Гражданского кодекса Украины, подавши соответствующий иск против лица, у которого было приобретено изъятое у него по решению суда имущество.

Так вот, именно такое толкование и применение указанной новеллы статьи 261 Гражданского кодекса Украины, по моему мнению, приведёт к более эффективной защите нарушенных прав лиц и, соответственно, к повышению уровня общественного доверия к судебной системе Украины.

___________________________________________________________

1. І.Б. Новицкий. Избранные труды по гражданскому праву. В двух томах. Том 1. – М., Устав, 2006 – с. 375.
2. П.Д. Гуйван. Исковая давность. – Х., Право, 2012 – с. 176.
3. В.В. Луць. Сроки и сроки в гражданском праве. – К., Юрінком Интер, 2013 – с. 65

Я.Г. Романюк, судья Верховного Суда Украины в отставке, доктор юридических наук

По публикации сайта Рады адвокатов Киевской области

Первоисточник: “Судебно-юридическая газета”

_________________________________________________

Публикация на нашем сайте – апрель 2018 года